Description
Предлагаемая вниманию читателей книга прозаика и журналиста Семёна Каминского представляет собой наиболее полное собрание его рассказов, иллюстрированное выразительными рисунками чикагского художника Андрея Рабодзеенко. Кажется, что жанр короткого рассказа наиболее актуален в наше время высоких скоростей и нехватки времени на чтение художественной литературы. Поэтому мастера этого жанра, к которым относится и Семён Каминский, умеют лаконично и, в то же время, емко вместить в свое повествование размером с пару страниц целую жизнь конкретного человека, суть которой, за выбросом лет, потраченных на обычное физическое выживание, зачастую сводится к одному-двум событиям, ставшим знаковыми и судьбо-определяющими, и потому незабываемыми для героя.
Следует заметить, что книга С. Каминского предназначена не для беглого прочтения, а для внимательного осмысленного сопереживания мыслящего человека, имеющего свой жизненный опыт и занозившие сердце вечные вопросы выбора: между правдой и ложью, между предательством чего-то главного в самом себе и победой над собой, между жизнью и смертью, наконец. И в данном контексте фабулы сюжетов начинают восприниматься без привязки к определенному историческому периоду или географическому месту проживания героев, хотя в заглавии книги и указывается вполне конкретный город, и во многих рассказах автор не скупится на четкое определение места и времени сюжета. Читатели, которые узнают в этих миниатюрах что-то близкое для себя, прошедшие по тем же улицам знакомых им населенных пунктов, по тем же дорогам личностного становления людей своего поколения, прочитают рассказы Семёна Каминского, как письма старого друга, близкого и знакомого человека. Но и те читатели, которые относятся к иному поколению, нежели Семён Каминский, имеющие жизненный опыт, отличный от опыта автора книги, не смогут остаться равнодушными ко всему, рассказанному им, и уж тем более книга не вызовет внутреннего отторжения, потому что читатель не устоит перед обаянием рассказчика, перед обаянием качественной, серьезной прозы, мастерски написанной настоящим профессионалом своего дела.
Литературный язык Семёна Каминского отличается изысканной простотой и мастерством в выборе деталей, на которые автор очень тактично и ненавязчиво обращает внимание читателя, они всегда неслучайны и символичны: например, корни старого дуба. Именно их и толщину ствола деревьев видит герой рассказа «Заноза», потому что он еще маленький и земля к нему близко. И от созерцания этих корней, уходящих в глубь, в кругах серой земли вокруг каждого дерева, маленьких островков в море асфальта, так естественно и, кажется, так неизбежно сделать ребенку шаг к первому своему опыту, потрясшему его, как буря потрясает тонкий, едва укрепившийся отросток, к опыту, принесшему ему знания о его собственных корнях, о своей, данной прямо с рождения особости, о которой он еще не знает, но скоро-скоро и не раз, и не два его заставят повторять этот нескончаемый урок. И даже взрослому, казалось бы, не беззащитному уже, укрывшему свою душу от ударов непробиваемой дубовой корой, человеку, нет-нет, да придется не просто наклониться, а встать на колени на свою землю, чтобы увидеть что-то необходимое. Символичен и образ занозы в этом первом (думается, что неслучайно!) рассказе сборника, который трансформируется от банального крошечного осколочка щепы, которым поранил ногу его друг на пляже, до той самой занозы в сердце, которую никогда и ничем уже не вытащишь, и боль от которой никогда не уйдет, — боль в сердце героя рассказа от потери друга, которого в детстве получил от судьбы, как подарок, даже не подозревая тогда, что большего и лучшего подарка жизнь уже никогда не преподнесет ему.
Любовь для Семёна Каминского и его героев не ассоциируется со счастьем (и это признак мудрости человека, понявшего это), она часто находится рядом со смертью, очень близко, и, даже уходя, остается в человеке, как «осталась бродить в организме какая-то не выявленная врачами отрава» у Веньки из рассказа «Отрава». Недаром преследует героя и вызывает тошноту именно запах скошенной травы и сена, которым пах угарный газ, отравивший во время аварии работников предприятия. И недаром Венькин коллега по работе, вспоминая свои любовные приключения, долго и смачно рассказывал о том, что свидания с девушками проходили у него в деревне в стогу сена. Читая С. Каминского, невольно соглашаешься: что, действительно, может сильнее и, если можно так сказать, более выраженно, передать аромат увядания, смерти, конечности, чем скошенная трава?
Есть среди героев Семёна Каминского и те, кто остаются глухи к жизненным урокам, такие, как, например, Счастливчик из одноименного рассказа, или, скажем, Саша из миниатюры «Саша энд Паша». Кто такая Саша? Этакий паровоз, который производит много шума, женщина, выстроившая в своем сознании лестницу достижений, по которой она, как ей кажется, движется вверх, добиваясь все новых и новых побед, не считаясь с жертвами, которые она приносит в этом своем перемещении по жизни. Таких героев даже более жалко, чем тех, кто проходят через череду неудач и проигрышей, потому что они не осознают, что движение их идет по кругу, и на их жизненном пути им так и не повезет хоть что-то понять о жизни, разглядеть истинные ценности, познать любовь, дружбу, научиться прощать и просить прощения.
Но есть среди героев писателя и персонажи, выписанные с такой пронзительностью, с такой правдой и трагизмом, что, знакомясь с ними, читатель может пережить настоящий катарсис, которого добивались уже упомянутые выше столпы древнегреческой литературы. Один из них — Мама Пасюка из одноименного рассказа. Жизнь этой женщины, ее судьба и испытания подняты автором на уровень библейских повествований. Женщина, которая несла в жизнь только добро, преодолевая данную ей уже с рождения несчастливость, и злые люди, погубившие счастье, так долго вымаливаемое этой женщиной. Ну чем не вечный сюжет? К сожалению, повторяемый и повторяемый раз за разом всю историю мироздания. Судьба героини С. Каминского вызывает сострадание, смешанное с неожиданным чувством вины за все человечество, то, что у верующих людей составляет суть их чувства ко Спасителю. «Любите друг друга» — такая простая истина, но такой тяжелый труд для души человека, что иному легче убить, чем полюбить.
Итак, дорогие читатели, перед вами по-настоящему хорошая книга, которая достойна прочтения. И от вас зависит, какой будет улыбка на вашем лице: улыбкой-маской человека, которому не с кем поговорить, как у героя рассказа «30 минут до центра Чикаго», или улыбкой Лешки, друга героя рассказа «Заноза»: «А улыбка у него была такая: вроде бы человек долго-долго ждал чего-то, почти не надеялся найти и вдруг нашел… и улыбнулся».
— Ольга Денисова, Москва
Семён Каминский (1954 г.р.) — прозаик, редактор, издатель. Живет в Чикаго (США) с середины 90-х годов. Публикуется в различных литературных изданиях России, Украины, США, Канады, Израиля, Германии, Финляндии, Дании, Латвии, в числе которых журналы «Дети Ра», «Зинзивер», «День и ночь», «Сибирские огни», «Северная Аврора», «LiteraruS», «Ковчег», «Сура», «Время и место», «Побережье» и многие другие. Лауреат премий журналов «Дети Ра» (2011–2012), «Северная Аврора» (2012), «Сура» (2012), «Зарубежные записки» (2013) и др.
M•Graphics
…Рассказы Семёна Каминского вполне умещаются в жанровые и концептуальные рамки «эмигрантской прозы». Тема эмигрантского житья-бытья автору хорошо знакома: он сам с конца 90 х годов живет в Америке, здесь вышли две книги его прозы. Задумывал ли Семён Каминский рассказы, вошедшие в этот сборник, как страницы некоей исповеди, или не был тут автобиографичен, а просто поместил своих героев в ту же среду и обстановку, где пребывает и сам, — но все произведения ярко окрашены авторским «я».
Парадоксальным образом рассказы — американские — немногим отличаются от рассказов из прошлой жизни. Далеко не все они посвящены сугубо американской жизни. Таковы забавная байка «День всех святых», житейская история эмигрантки, «идущей по трупам», чтобы прижиться и процветать в незнакомой стране, «Саша энд Паша», грустно-лирическая история «Сладкие радости индейского лета», зарисовка «Ангелы по пять» из комиссионного магазина Армии Спасения…
Гарднеровские чайные чашечки связывают воедино действие рассказа, который так и называется «Сервиз Гарднера» — семейная сага начинается в годы Гражданской войны на Украине, продолжается в пору Великой Отечественной на Урале, а завершается в наши дни в американском мегаполисе, но завершается ли, ведь в сервизе еще целы много чашек?.. Застряв в автомобильной пробке по пути к центру Чикаго, герой рассказа «30 минут до центра Чикаго» смотрит в окна окружающих его машин, а видит дом своего детства и его окно, служившее пацану зрелищем лучше всякого телевизора: «Внезапно сцена за решеткой частого оконного переплета среди темной, старой кирпичной глыбы загоралась светом. Свет был разным — и по силе, и по оттенку, и по положению. Это жильцы, выходя на кухню коммуналки, включали кухонную лампочку, каждый — свою. И появлялись в поле зрения единственного зрителя, о котором они не знали…». Воистину — от себя не убежишь, и эта мысль служит лейтмотивом сборника рассказов Семёна Каминского.
— Елена Сафонова, Москва
…Самое интересное у Семёна Каминского — это, конечно, история человека. Её каждый писатель создаёт заново, будто не было Стендаля и Чехова.
«Чья то прошлая жизнь». Название рассказа. Символ литературного движения Каминского: через годы, страны и души.
Человек — это только его память. И ничего больше. Сегодня многие захотят оспорить категоричный тезис древних мудрецов. Но герои Каминского как раз многократно подтверждают эту мысль. Так возникают почва и воздух его новелл. Так (в мучительных поисках человеком своих следов, исчезающих в песке времени) складываются сюжеты. На первый взгляд, обычные: происходит ли действие в украинском городке, американской глубинке, шумной столице.
«Обычность» обманчива. В самих коллизиях этой прозы таится спокойное понимание тщетности попыток изменить человека. Одновременно рассказы Каминского переполнены глубинной любовью к героям, по счастью, нигде не прорывающейся в текст, не оборачивающейся сентиментальностью. И неизбывна уверенность автора: «чья то прошлая жизнь» — пусть даже суетливая, растаявшая в пустяках — может обрести в литературе подлинную гармонию, зазвучать как мелодия. То насмешливо, то скорбно, то весело, чаще — печально.
— Евсей Цейтлин, Чикаго, США
…Чтобы сказать, что Семён Каминский — писатель-эмигрант, не нужно заглядывать в его биографию. Достаточно прочесть хотя бы один рассказ на выбор из его книги. Но остановиться на одном вряд ли получится. Он пишет увлекательно, в обаятельной манере исповедальной прозы.
Часто в своих произведениях, написанных в жанре короткого рассказа, он говорит о тяжелом существовании человека в социуме — нередко чужеродном, иностранном. О столкновении культур, о судьбе-мясорубке, перемалывающей всех на своем пути. Евреи, русские, украинцы, американцы… у себя на родине и за рубежом — человеческая натура открывается на срезе этих этнографических границ, в обстоятельствах, обнажающих менталитеты. Самым подкупающим, на мой взгляд, здесь является объемность жизненного пространства, достигаемая автором за счет игры с реальными воспоминаниями, историческими ретроспективами, приметами времени — «олдскульный» рок, и другие, ныне забывающиеся атрибуты советской молодости. Эффект узнавания, ощущение присутствия достигаются Каминским не только благодаря активно эксплуатируемым ностальгическим чувствам, но и благодаря живой описательности, свободному языку, который не чужд местным жаргонам, но не переходит грань пошлости. Эти соки наполняют ткань рассказа, заставляют верить в каждого героя, а точнее в их «пережитость» автором.
Интересна «романовость» — своеобразный элемент, который объединяет все рассказы (несмотря на всю их нелинейность) и героя, меняющего лица, страны, возраст. Он будто все еще в дороге, на баулах, спешит на вокзал, и по пути вспоминает, вспоминает… Каждое воспоминание — это окна — покинутых квартир, машин в пробках, соседних домов — и люди в них. Эта индивидуальная призма сохраняет общий авторский взгляд и позволяет сказать больше, чем могут допустить рамки одного рассказа, делая воспоминания, в некотором смысле, главами друг друга. Такая многофункциональность прозы Каминского, несомненно, «копает» намного глубже, чем простое развлекательное чтиво.
— Полина Дудкина, Россия
…Книга Семёна Каминского заслуживает самого серьезного внимания. Нельзя сказать, что это модернизм в литературе, да и автор к этому не стремился. Однако на фоне многочисленных примеров литературы подобной направленности эта книга выделяется. В ней вы не найдете жалоб на суровые времена, на плохую жизнь, непонимающих людей, на власть и историю.
Зато в ней много ностальгии по временам, когда деревья были большими, по детству, людям, давно забытым мелочам. Автор с иронией, не скрывая своего веселого, оптимистичного нрава, рассказывает о посиделках во двориках старого украинского города. С любовью описывает людей, там живущих, их образ мыслей и действий. Делится с нами размышлениями о том, какими были его друзья, какими стали. Вместе с ним мы им сочувствуем, потому что, как и С. Каминский, находим в них что-то неуловимо близкое. Вместе с героями переживаем и тяжелые времена развала СССР, находим и в той эпохе повод для улыбки.
Своеобразные нравы Америки остро подмечены автором, но в тексте вы не заметите ни снобизма, ни предвзятости, — лишь мнение такого же, как и вы, человека.
Хвалить книгу и рассказы можно бесконечно долго, как и автора, но будет гораздо проще, если читатель просто удосужится приобрести эту книгу для своего уставшего от унылой литературы сердца. Прочтите, вспомните себя, других, задайтесь вопросами, как и автор, «купите себе ангела за несколько рублей».
— Светлана Журавская, С.-Петербург
…Книга прозаика и журналиста Семёна Каминского представляет собой наиболее полный сборник его рассказов. Кажется, что жанр короткого рассказа наиболее актуален в наше время высоких скоростей и нехватки времени на чтение художественной литературы. Поэтому мастера этого жанра, к которым относится и Семён Каминский, умеют лаконично и в то же время емко вместить в свое повествование размером с пару страниц целую жизнь конкретного человека, суть которой, за выбросом лет, потраченных на обычное физическое выживание, зачастую сводится к одному-двум событиям, ставшим знаковыми и судьбо-определяющими, и потому незабываемыми для героя.
Следует заметить, что книга С. Каминского предназначена не для беглого прочтения, а для внимательного осмысленного сопереживания мыслящего человека, имеющего свой жизненный опыт и занозившие сердце вечные вопросы выбора: между правдой и ложью, между предательством чего-то главного в самом себе и победой над собой, между жизнью и смертью, наконец. И в данном контексте фабулы сюжетов начинают восприниматься без привязки к определенному историческому периоду или географическому месту проживания героев, хотя в заглавии книги и указывается вполне конкретный город, и во многих рассказах автор не скупится на четкое определение места и времени сюжета. Читатели, которые узнают в этих миниатюрах что-то близкое для себя, прошедшие по тем же улицам знакомых им населенных пунктов, по тем же дорогам личностного становления людей своего поколения, прочитают рассказы Семёна Каминского, как письма старого друга, близкого и знакомого человека. Но и те читатели, которые относятся к иному поколению, нежели Семён Каминский, имеющие жизненный опыт, отличный от опыта автора книги, не смогут остаться равнодушными ко всему, рассказанному им, и уж тем более книга не вызовет внутреннего отторжения, потому что читатель не устоит перед обаянием рассказчика, перед обаянием качественной, серьезной прозы, мастерски написанной настоящим профессионалом своего дела.
— Ольга Денисова, Москва