Description
Новая книга Муси Гланц «Лоскутное одеяло, сшитое памятью» на сей раз не об изобразительном искусстве, хотя она известный специалист именно в этой области. Ее монография о русско-еврейском скульпторе Марке Антокольском Where Is My Home, как и многочисленные статьи о художниках-евреях в русском искусстве, стали событием в исследовании этой темы. «Лоскутное одеяло…» о другом. Это одна из тех книг, которые мы называем «воспоминаниями» или «мемуарами», и которые наполняют содержание многих исторических томов живой кровью человеческих судеб и переживаний. У этой книги есть свое, непохожее лицо, она по жанру скорее всего хроника, в которой автор, широко образованный человек, сумел, оставаясь немного в тени, рассказать о своей жизни как о капле, отразившей общественные события, потрясшие ХХ век. Она просто, но выразительно пишет о том, как все было вокруг нее и с ней, сначала семилетней девочкой из благополучной буржуазной семьи в довоенной Латвии, в одну ночь превращенную вместе с тысячами таких же других в беженку, очутившуюся на другом конце света в среднеазиатском кишлаке, испытывающая постоянный физический голод, сменившийся потом моральным голодом взрослого человека, не отступавшим годами.
Автор была частью того беспощадного мира, который в короткие мгновения лишал людей надежд, обрекал их на жестокие страдания и горе, когда детей вырывали у родителей, оставляя их сиротами и родных людей разлучали навсегда. Ее рассказ, казалось бы о повседневно-бытовой жизни обычных людей, но в нем открывается по-новому беcчеловечность и лживость советской системы, в которой и проходило становление личности ее поколения. Это становление было непростым для молодой женщины в сложной обстановке послевоенной Риги, где, в отличие от других мест в Советском Союзе, смешивались и пересекались советская официальность, латышский национализм и еще не выкорчеванная до конца атмосфера еврейских традиций, столь характерная для Прибалтики. При всем том, что автор стремится больше говорить о времени, чем о себе, создается впечатление о ней как о человеке достаточно сильном, сумевшем не подчиняться обстоятельствам и строить жизнь по своей воле.
Об этих поворотах судьбы и о совсем не простых преодолениях, о тех, кто был ей в этом поддержкой и опорой, говорится в главах о жизни автора в Сибири и Ленинграде. Помимо рассказа о прожитом и пережитом, Муся Гланц говорит не только о тех, кто был опорой в ее жизни, но и о своем долге перед теми, менее счастливыми, погибшими в водовороте событий — о друзьях ее детства и молодости, о родных и близких, кого она любила и чью горькую судьбу чудом избежала.
«Лоскутное одеяло…», как и любые воспоминания, могут быть в чем-то слишком субъективными и неточными, но это искупается их искренностью. Автор сумела показать, какими неведомыми путями тянутся к нам ниточки из прошлого, вплетаясь в нашу сегодняшнюю жизнь, как по-особому окрашивая ее, эти ниточки соединяют то, что ушло, с тем, что есть и будет. Такой очень личный рассказ о, казалось бы, известном, создает глубину и колорит особой достоверности. Сердце другого человека с готовностью откликается на живые впечатления, вызывая ассоциации и большее понимание.
Муся Гланц (Musya Glants) — филолог и историк искусства. Она родилась в Риге, где окончила филологический факультет Латвийского университета, а затем искусствоведческий факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина (Ленинград); получила степень кандидата философских наук (эстетика) в Ленинградском государственном университете. Жила в Сибири в г. Новокузнецке, где была старшим научным сотрудником Художественного музея, затем доцентом Сибирского металлургического института. В 1982 г. эмигрировала в США, живет в Бостоне. С 80‑х годов — научный сотрудник Davis Center for Russian and Eurasian Studies при Гарвардском университете. Преподавала историю русского и еврейского искусства XIX – XX столетий в Гарвардском и Тафтском университетах и читала лекции в различных аудиториях. Основная тема ее исследований — творчество еврейских художников в России.
Владимир Целевич
Дорогие друзья!
Я искренне рекомендую прочитать эти воспоминания, в которых очень точно рассказано о жизни нашего поколения. И хотя мы жили в разных городах, очень многое совпадало в жизни советских евреев. Всем остальным было ненамного лучше. А воспоминания о приёме в партию, снимаемой квартире и подпольном аборте как будто списаны из моей жизни. Знаю эту пару много лет. С мужем Муси — Аликом общались в бане. К сожалению её знаю не так досконально, но готов предлагать книгу, как произведение умного и профессионального литератора. Покупайте, не пожалеете!
—Владимир Целевич, Ньютон, Массачусетс
M•Graphics
«Книга Муси Гланц «Лоскутное одеяло, сшитое памятью» представляет собой капсулу времени, которое растворяется в тумане далекой истории, и, поэтому, живые воспоминания об этом грандиозном, но трагическом социальном эксперименте вызывают все растущий интерес. Автор с большой достоверностью вспоминает механизмы, которые формировали, влияли, а зачастую травмировали и уничтожали человека в политической и культурной эволюции огромного сообщества Советского Союза в 1940-е годы и далее. Особенно интересно то, что д-р Гланц описывает жизнь не только в центре, но и в других частях страны. Эти камеи Риги, Узбекистана, Сибири и Ленинграда, конечно, лишь один фрагмент мозаики памяти, но их непосредственность и в то же время убедительность, тонкость наблюдений и точность языка предоставляют уникальную возможность протянуть нить от прошлого к настоящему и вернуться в столь далекую и, казалось бы, потерянную навсегда реальность. Много из того, о чем она говорит, для современного читателя остается часто в тени или окутанным домыслами и мифами. Таким образом, благодаря личным воспоминаниям, ясному наблюдению и хорошему юмору «Лоскутное одеяло…» становится отражением ушедшей эпохи, целой цивилизации, — которую сегодня так часто неправильно понимают, а зачастую и вовсе игнорируют».
— Проф. Джон Е. Боулт, Университет Южной Калифорнии, Лос-Анджелес, гл. редактор журнала русской культуры Experiment/Эксперимент; директор Института современной русской культуры, Лос-Анджелес
«Жизненный путь историка искусства Муси Гланц, далеко не гладкий и безоблачный, не оставит равнодушным никого, кто прочтет ее книгу «Лоскутное одеяло, сшитое памятью». Судьба подарила ей возможность родиться в красивой Риге у состоятельных и любящих родителей и расти в традиционной еврейской семье довоенной буржуазной Латвии. Война разрушила этот уютный и теплый мир детства, заменив его мешочком с гнилой мукой, из которой мать варила суп-«затируху» в годы голода, горестей и бед. Испытания сформировали человека яркой индивидуальности, способного к смелым решениям и с жизненной позицией, главным в которой было стремление строить жизнь по-своему. Судьба подарила автору этой книги большую любовь, спутника жизни, который поддерживал ее во всем, начиная со смелого, казавшегося многим безумным, решения переехать из уютной Прибалтики в незнакомую и далекую промышленную Сибирь, только для того, чтобы обрести себя, свое место в жизни. Еще одним важным поворотом стало время в Ленинграде семидесятых годов прошлого века — городе, в котором она точно почувствовала его суть — дуализм имперского величия и советского убожества. Там, в аспирантуре философского факультета ЛГУ, Муся Гланц прошла школу такого крупного ученого как М. С. Каган, что и дало ей возможность годы спустя в Америке делиться своими знаниями о русском искусстве как со студентами Гарварда и Тафта, так и в ряде книг и научных статей. Автор «Лоскутного одеяла…» предельно честен с самим собой, и при этом свои раздумья и чувства откровенно делит с читателем. Все это делает книгу интересной и важной для каждого, кто возьмет на себя труд ее прочесть».
— Елена Кальницкая, доктор культурологии, профессор, заслуженный работник культуры РФ, генеральный директор Петергофских музеев, Санкт-Петербург
«ХХ век богат на события. Мемуаристу только нужно увидеть свою жизнь, судьбы близких и дальних на фоне этих событий, отобрать достойные внимания детали и эпизоды и заново пережить прошлое. Мусе Гланц, автору книги воспоминаний «Лоскутное одеяло…», есть что рассказать, и не только вспомнить, что и как было, не только отразить и восстановить время (конец 1930-х — 1970-е), но и поделиться с читателем своей незаурядной эмоциональной памятью, своим пониманием и любовью к разнообразным приметам времени. Возвращяясь в прошлое, мы соприкасаемся с вечностью».
— Борис Равдин, историк искусства; журнал «Рижский альманах», Рига, Латвия